Он стоял под навесом и, что-то лопоча, протягивал руку. «Манани приветствует тебя на земле ваорани» — перевел индеец-кичуа. На самом деле его зовут не Манани, но произнести правильно имя я не сумел: щебетать по-птичьи в детстве не научили.
Очень мелодичный язык, хотя, говорят, слов в нем не более сотни. Впрочем, слова нам были почти не нужны — жесты куда как понятней. Разве что одно слово, таки, врезалось в память — «гуапони«, глобальный смысл которого — всё положительное, согласие, радость.
Так что пусть будет «Манани». Эдакий «полковник в отставке», бывший охотник за головами 70-ти лет отроду. А так и не скажешь: резвый как конь, в чем пришлось убедиться на деле.
«Манани поведет смотреть гнездо большого орла. Орла — пожирателя обезьян.» Индеец-кичуа тут же достал книгу из сумки и показал: Harpia harpyja — латинское название говорит само за себя. Знаменитый орел-гарпия, коих осталось очень немного, способный утащить обезьяну в 15 кило в одной лапе. На первом снимке — птенец орла-гарпии у гнезда в кроне сейвы.
Схватив свое трехметровое духовое ружье, «полковник» двинулся в лес. «Манани покажет как охотятся ваорани и как делают сумку.» Вообще, интересная манера говорить о себе в третьем лице и отожествлять себя с названием целого племени. Поневоле создается ощущение, что все ваорани — один организм. Жаль, что осталось таких совсем мало.
Манани лезет на дерево, дабы показать стрельбу из «ружья».
…и делает сумку из листа пальмы. Такая сумочка легко держит 25 килограмм.
Два часа ходу, я мокрый, как мышь в унитазе — ваорани как только вышел размяться. На каждом углу полно всяких тварей, но они его, как будто, не видят. «Это дерево — от болей в животе. Это — когда болит голова. Из этой лианы мы делаем яд. А этих муравьев можно быстренько съесть: Попробуй!»
— А пауков не едят? — спросил я.
— Нет, мы не едим. Но есть те, кто едят, — он засмеялся. Надо же, в чувстве юмора им не откажешь.
«Хорошее дерево» — сказал ваорани, попросив мачете у кичуа, взялся рубить толстый ствол.
— Зачем ему это дерево и к чему его отсюда переть? Разве нет таких деревьев поближе?
Индеец-кичуа засмеялся: «Эти чудики где что увидят — оттуда и тащут. Расстояние их не волнует. Сейчас его он не возьмет — дерево должно подсохнуть. Потом пришлет сыновей. Дети леса.»
— А сыновья как найдут?
— Эти — найдут.
Почему-то я в это сразу поверил.
