Вулкан Котопахи.

Ключевой особенностью восхождений на покрытые ледниками стратовулканы эквадорских Анд (к коим, безусловно, относится и Котопахи) является необходимость совершать эти восхождения глубокой ночью. Нахождение, практически, на экваторе приводит к тому, что в течение дня снежники и ледники начинают подтаивать и опасность возникновения чрезвычайной ситуации возрастает на порядки. Не говоря уже о том, что днем, иной раз, с вершины катятся льдинки размером с хороший холодильник.

К тому времени, когда я добрался до рефухио имени Хосе Рибаса, Котопахи хмурился уже вторую неделю, и в домике у подножия ледника скопилось немало народу, ждущих благоприятной погоды. Традиционно, на маршрут выходят около часа ночи с тем, чтобы на вершине быть не позднее восьми утра. Те, кто не смогут уложиться в данные временные рамки, ровно в восемь должны начать спуск, даже если до вершины остается лишь три-четыре десятка метров по вертикали. В хорошую погоду до финиша доходит в лучшем случае половина претендентов; в ненастье — лучше из рефухио не выходить вообще.

Поспать перед началом подъема, конечно же, не удалось — на высоте со сном и так сплошные проблемы, а тут еще вопли страждущих до восхождения, ежеминутно комментирующих сводки погоды — поднимут и мертвых. Потому вышел на маршрут чуточку раньше, чтобы в относительной тишине добраться до ледника. От избушки до края обледенелого поля — полчаса ходу и погода пока выглядит благоприятной. На снегу достаю свои альпинистские кошки и понимаю, что длины закрепляющих лямок не хватает, чтобы прочно застегнуть их на пластиковых ботинках. Неужели восхождение закончилось, не начавшись? Но меня выручает опытный гид-высотник Мигель, соорудив дополнительные петли из тонкой веревки. Выглядит, конечно, не очень надежно, но я утешаю себя мыслью о том, что первое восхождение на Котопахи было совершено аж в 1872 году и немецкий геолог Вильгельм Райсс явно был экипирован куда хуже меня.

Кругом — полнейшая темнота. Фонарик на каске освещает путь лишь на несколько шагов вперёд. Может оно и к лучшему — не видишь мимо каких обрывов проходит маршрут. Позади движется целая гирлянда фонариков, но вдруг огоньки начинают исчезать один за другим: хорошая погода внезапно закончилась. Ветер принялся швыряться охапками колючего снега и видимость снизилась до нуля. На беду выяснилось, что большинство известных снежных мостов через ледниковые трещины оказались разрушены и группы восходителей стали расходиться вдоль зияющих провалов в надежде наткнуться на новый проход. Однако повезло только нам с Мигелем и тем немногим, кто двинулся по нашим стопам: остальные 80% претендентов на восхождение вернулись на базу ни с чем. Что поделать, горы — создания со строптивым характером.

Ближе к вершине ветер стал валить с ног, принеся в довершение гадкий запах сернистых газов. Несмотря на то, что последнее серьезное извержение произошло в 1904 году, Котопахи остается активным, накапливая магму в своих недрах и готовясь к очередному фейерверку, устраивая мелкие землетрясения и выделяя едкие газы. По данным эквадорского Геофизического института Национальной политехнической школы (IGEPN), ведущего мониторинг активности вулкана с 1977 года, до следующего извержения Котопахи остаются считанные годы. Впрочем, к этому времени мне было уже всё равно — я лишь следил за дыханьем, гоняя воздух в ритме засевшей в мозгу мантры. На вершину пришлось, буквально, выползать — ветер на гребне был такой силы, что не позволял даже поднять голову.

Кратера и окружающих гор, конечно, не видно. Вчетвером расправляем флаг экспедиции и стараемся устоять на ногах. Пытаюсь достать фотоаппарат, но сделать это очень непросто. Вначале нужно сбить с варежки налипший лед и осторожно стащить ее с перчатки. Пальцам быстро становится холодно и важно успеть все сделать до того, как они станут совсем неповоротливыми. Замок молнии на куртке с хрустом взламывает наледь и из прогретого нутра выдергивается заветный девайс. Тащу его изначально включенным, потому как в перчатках не повернуть рычажок. Съём крышки. Прицел в полутьме. Быстрее. Щелчок. Две секунды — но на фильтре уже пленка коварного льда. Успел? Может быть. Увижу, когда спущусь с негостеприимной вершины.

На спуске одежда и снаряжение покрывается коркой прозрачного льда. И, как ни странно, становится жарко. Вот в этом «скафандре» и катишься вниз, ставя ноги пошире, чтобы не зацепиться зубьями кошек. Два часа ходу — и мы у подножья. Ветер резко утих и сквозь облака выглянул лик Чимборасо — высочайшего вулкана этих земель. Выглядит как приглашение: что ж, быть может я снова когда-нибудь сюда прилечу.