Не знаю, какое объяснение возможности жизни без воды нашел для себя епископ Берланга, впервые увидев Галапагосы. Возможно, сослался на традиционную фразу: «На всё — воля Божья». Может, этот ответ и устроил команду его корабля, но ученых — вряд ли.
Несмотря на то, что архипелаг расположен, практически, на экваторе, здесь ясно выражены два сезона. Холодный, длящийся с июня по декабрь, вызван поднятием холодного перуанского течения, несущего воды от Антарктики. И теплый, с декабря по май, вызванный приносом теплых масс от побережья Панамы. Именно благодаря этому течению епископом и были открыты острова. Осадки выпадают, как правило, лишь в холодный сезон, но в количестве, явно недостаточном для поддержания жизни большинства растений. И если мангровые заросли приспособились обходиться соленой водой, а кактусы — на то они и кактусы, чтобы выжимать влагу прямо из воздуха, то за счет чего живут остальные растения — я понять не мог. Не мог до тех пор, пока не поехал на вулкан.
Представьте себе огромное лавовое поле с редкими кустиками и кактусами-истуканами. Вы мотаете километры по этой пустыне, но как только начинаете набирать высоту — растительность преображается, становять всё гуще и разнообразней. В полукилометре над уровнем моря вы попадаете в настоящие джунгли. В джунгли, где вода не бежит ручейками, а просто… висит. Мощным плотным туманом, который моментально конденсируется на лице и одежде. А вулкан, как заботливая мать, держит шаль-покрывало тумана вокруг себя, давая жизнь всему, что вокруг. Это явление местный народ называет garúa. Так и живут: сажают, но не поливают — и всё растет.
Птица в тумане. На растениях виден поблёскивающий конденсат.
Плантация цитрусовых, «укутанная» garúa.
