Кузнецы догонов — каста особая. Уважаемые люди, независимо от вероисповедания, свято хранящие традиции предков и отображающие их в дереве и металле. Да, да: резьбой по дереву занимается тоже кузнец. Конечно, и другим членам общины не возбраняется выражать свое творчество в деревянных скульптурах и масках, но именно кузнец обязан делать все по канонам.
Понятное дело, что уважаемый человек должен поприветствовать гостей в числе первых. И кузнец, конечно, пришел. Пришел с подмастерьем и кучей деревянных поделок…
Вообще, вопреки бытующему мнению, догоны ценят свою деревянную скульптуру и резку не с ритуальной, а по большей части с художественной точки зрения. Они очень ценят ее, несмотря на то что воспринимают как расходный материал. В среднем скульптура в деревнях живет не более 10-12 лет, после чего приходит в негодность. Виновны в этом как вездесущие термиты, так и просто гниение дерева. Именно поэтому хорошие резчики пользуются большим уважением: часто люди заказывают новый предмет, который должен точно воспроизводить старый, разрушенный.
Но бывает так, что требуется создать уникальную вещь. Будь то засов, ставни или какой-либо предмет украшения. Из дерева или металла. Эта вещь должна отражать дух и личность заказчика, историю рода, а то и вообще все, что кажется важным для этого человека. И создать такую вещь под силу лишь потомственному кузнецу.
После многочисленных «сео» и беседы за жизнь со стаканчиком туарегского чая, заказчик начинает свой неспешный рассказ. О себе, об истории рода, обо всем, что может быть нужным для создания образа и понятия духа. Кузнец слушает и размышляет. Подобное дело не терпит никакой суеты: пока в голове кузнеца не сложится образ — к работе он не приступит. Порой это занимает месяца два. И это — самая долгая часть дела, ибо работают кузнецы достаточно быстро. Вещь может выглядеть совершенно обычно для стороннего взгляда, ведь истинный смысл должен понимать только заказчик…
Кое-какие поделки были весьма интересны, но ощущения уникальности не вызывали.
— Дух кузнеца должен ощущаться в металле, — я осторожно подбирал слова, пытаясь донести свою мысль, — хочу увезти частицу духа догонов с собой. И мне жаль, что совсем нет времени, для того чтобы кузнец создал вещь для меня.
Кузнец с минуту смотрел мне прямо в глаза, после чего молча поднялся, слегка кивнул головой и ушел.
Прошла пара часов и солнце склонилось к закату. Палатка громыхала под порывами ветра и судя по всему нам предстояла «веселая» ночь.
— Алекс! У сео? — голос проводника Мамаду послышался из-за палатки.
— Сео, Мамаду! Что-то стряслось?
— К нам идет гость, Алекс.
Кузнец шел один, неся что-то, тщательно завернутое в кусок африканской ткани.
— Вот, посмотри. Это — твой дух.
Догон-кузнец хотел еще что-то сказать, но замолчал на полуслове: я держал в руках статуэтку воина-догона и уже не слышал разговоров вокруг. Есть вещи, глядя на которые сразу понимаешь, что это — твоё. И не важно, насколько все изящно, тонко и красиво.
— Амма! Это моё.
Кузнец улыбнулся и протянул свою руку: «Приходите завтра в кузницу — будем рады вас видеть».
— Да поможет тебе сидеть бессмертный Амма!
— Ях поо, мой белый друг, ях поо.
